Переход на отечественное ПО и цифровая трансформация – от слов к делу

Бизнес трансформируется, госсектор выжидает

Пока государственные компании говорили на конференциях о цифровой трансформации и импортозамещении, но в реальности вели эти проекты очень неспешно, крупный коммерческий сектор молча начал трансформировать свой бизнес. Например, в сетях ресторанов быстрого питания, в ритейле и телекоме внедряются целые пулы хорошо тиражируемых микросервисов, делающих взаимодействие с потребителем более удобным и эффективным. Причем к таким внедрениям компании готовятся основательно, не забывая сначала проверять «фундамент», т.е. состояние ИТ-инфраструктуры, ее масштабируемость, пластичность и надежность. И, конечно, стоимость владения ею.

 

Проверка серверного ландшафта на готовность к цифровой трансформации в 80% случаев стала приводить заказчиков из сегмента enterprise к решению существенно поменять формат ИТ-инфраструктуры. Не просто «подвинтить» в ней что-то, что даст возможность как-то растянуть ее использование еще на год-два, а сделать ИТ-инфраструктуру намного более гибкой, отказоустойчивой, масштабируемой и лучше успевающей за темпом изменений, который задает бизнес. Стремление к «инфраструктуре 2.0» автоматически привело к росту запросов на ИТ-проекты, связанные с внедрением и поддержкой open source. Например, заказчики из крупного бизнеса намного чаще, чем в прошлом году, спрашивают нас про ИТ-аудит Linux-инфраструктур (+50% запросов по сравнению с аналогичным периодом 2018 года), про миграцию на open source или на российское ПО. И о переходе на ОС АЛЬТ с MS Windows (+60% запросов) и на PostgreSQL с MSSQL (+35–40% запросов). При этом количество состоявшихся контрактов на работы по «коммерческому Linux» у нас удвоилось. И все это – из-за осознанного стремления крупного бизнеса уйти от дорогого и обеспечивающего гораздо меньшую гибкость традиционного коммерческого ПО, а также из желания получить, наконец, свободную от «болезней» ИТ-инфраструктуру, исправив серьезные ошибки, допущенные еще при проектировании. 

 

Трансформация ИТ-инфраструктуры делается ради двух целей. Первая – это способность предприятия резко усилить поток нововведений и улучшений при организации основной деятельности. Речь идет об улучшениях, требующих изменения информационных систем и возможных лишь благодаря этим изменениям. Год назад такие проекты были единичными в масштабах всего ИТ-рынка, а теперь стали одной из постоянных тем. Вторая цель – создание и скорейший запуск микросервисов, улучшающих взаимодействие с потребителями, к примеру, сразу в масштабе всей сети ресторанов или магазинов. Для усиления клиентоориентированности трудно придумать какие-либо новые организационные меры, а ИТ открывают здесь широкие возможности. И это позволяет заказчику вырваться вперед в конкурентной борьбе.

 

Госзаказчики же пока все больше ждут. Ждут, что государство выделит значительные целевые средства на крупные проекты по импортозамещению, а накопившиеся нестыковки в нормативной базе не помешают их запуску. Что технически сложные задачи, из которых на практике состоит импортозамещение в ИТ, начнут ставиться повсеместно, а не точечно. В общем, что выстрел из стартового пистолета, наконец, прозвучит. Парадокс в том, что и потенциальные заказчики, и компетентные исполнители импортозамещающих проектов живут в режиме ожидания уже четвертый год. При этом общая задача импортозамещения (а теперь и цифровой трансформации предприятий) президентом поставлена, нормативная база есть, рычаги воздействия на заказчика – тоже. Программа импортозамещения давно согласована (хотя и не без некоторых противоречий), соответствующая нормативная база для ИТ ужесточается едва ли не каждый квартал. Столь большие задержки опасны для формирующегося рынка. Сделавшим ставку на импортозамещение передовым сервисным и ИТ-компаниям, особенно небольшим, сложно, тяжело и невыгодно быть «инвесторами импортозамещения». Им нужно, чтобы государство правильно расставило приоритеты (и в сфере импортозамещения, и в сфере цифровой трансформации). И чтобы возврат инвестиций частных ИТ-компаний в эти области резко ускорился. Чтобы победы в интересных технологических тендерах (как, например, наши – на работы для Федерального агентства связи или ДИТ Югры) перестали быть «трендом конца года».

 

Айтишников снова не хватает

 

В 2018 году и для коммерческих, и для государственных организаций вновь обострился кадровый голод в ИТ, в котором появилась новая составляющая – нехватка постоянного потока Linux-компетенций. Запас специалистов в Москве и Петербурге исчерпан – дело ограничивается постоянной, очень дорогой «перекупкой» людей. При этом свои немногочисленные кадры, умеющие работать с open source, компаниям все время приходится дообучать и переобучать, что тоже процесс сложный и небыстрый. 

 

Разработчики ПО точно также страдают в этой ситуации. Им тоже не хватает квалифицированных кадров с фундаментальными знаниями. И это не единственная их проблема. Потому что как только их продукт попадает в реестр отечественного ПО и госзаказчики проявляют к нему повышенный интерес, их захлестывает вал работы – не только связанной с быстрой доработкой ПО, но и непрофильной. Например, поддержки продуктов по всей России в режиме 24х7. На создание необходимой для этого сети у разработчика нет ни средств, ни времени, да и бизнес-модель слишком усложняется и выходит за рамки его компетенций. Интеграторы тем более не готовы брать на себя поддержку российского ПО. И у разработчика единственный выход – вступить в альянс с сервисной компанией, научившейся работать с отечественным софтом и встраивать разработчиков в собственную, уже существующую вокруг нового российского ПО экосистему. Но у подавляющего большинства разработчиков взаимоотношения с сервисными компаниями не выстроены, а доверия к глубокой кооперации и готовности к аутсорсингу бизнес-функций зачастую нет. 

 

Факторы сдерживания доминируют

 

Обострившийся кадровый голод и отсутствие бюджетов на цифровую трансформацию и импортозамещение можно отнести к основным проблемам отечественного ИТ-сектора. Постоянные заявления с высоких трибун о том, что стране очень нужны российские разработчики, их зрелые ИТ-продукты и полностью конкурентные отечественные технологии, скорее обозначают лишь желательный вектор развития рынка. В итоге, при полной готовности к работе на нем российских разработчиков, сервисных компаний и частичной готовности интеграторов эти игроки оказываются в ситуации постоянного повышения рисков и доминирования сдерживающих факторов над факторами развития.

 

Плюсы 2018 года в том, что с помощью государства уже сформированы хороший перечень зрелых ИТ-продуктов и требования к ним – и в части функционала, и в части совместимости друг с другом. Хорошо обоснована необходимость работы не только на российском ПО, но и на отечественном «железе». А минус в том, что несмотря на мощную риторику и реальную готовность участников процесса к применению импортонезависимых ИТ-решений и их сервисной обвязки, закупок российского ПО и связанных с ним услуг крайне мало. 

 

Поэтому умело сформированные ожидания, которые действительно способны воодушевить и двинуть рынок вперед, в 2018 году начали работать в минус. Частные инвесторы, не видя массовых государственных заказов и не понимая, когда они будут и дойдут ли до частных компаний – разработчиков российского ПО, не рассматривают эти компании как объект инвестирования. Сами разработчики отчасти выдохлись и замедлили полномасштабное портирование своих продуктов на Linux. А сервисные компании начали переключаться на заказы из коммерческого сектора.